Часть 1.

Вы не задавали себе вопрос, по какой такой причине у вас лично не складывается все так, как вам хотелось бы, несмотря на прилагаемые усилия, а у некоторых по жизни – сплошная благодать. И ничего особенного эти везунчики из себя вроде бы и не представляют – по крайней мере, так нам, неудачникам, кажется. Но ведь фортуна отдает предпочтение и дарит свою улыбку именно им, бездельникам, а не нам – «старателям»…

Так рассуждала я, глядя на свою знакомую, вернувшуюся из очередной поездки на Карибы, отдохнувшую и загоревшую. Я рядом с ней со своей очередной простудой выглядела как печальной памяти «синяя птица» - помнится, по большим праздникам продавали такие, именуя их курами, в советских продмагах по талонам. Такая же ощипанная, синюшная и в пупырышках от холода, изо всех сил сдерживая приступ самой черной зависти, я, наконец, решила задать свой вопрос. Разумеется, я давно могла спросить ее об этом, но мне не хотелось выглядеть бесцеремонной. У каждого из нас есть свои маленькие секреты. Но тут мне стало невмоготу. Ну как, пусть и при хороших внешних данных, хотя далеко не Анжелина Джоли или там - Анастасия Заворотнюк (да и не девочка уже, прямо скажем), но не самой высокооплачиваемой работе – подвизается где-то мелким клерком, а также при явном отсутствии богатого мужа, Лариса умудряется жить на широкую ногу и может позволить себе каждую зиму слетать на пару недель на один из карибских курортов? Ответ, который я услышала, вызвал недоумение.
- У меня есть хобби, – лучезарно улыбаясь, сказала Лариса.
- Ну и что? – удивилась я, - У меня тоже есть хобби, целых два. Мне они, однако, не дают возможности делать исключительно то, что я хочу, и менять наряды по три раза на день, - мрачно заметила я, глядя на новую шубку Лары.
- Это потому что твои хобби традиционны и не продуктивны, – услышала я в ответ и чуть не задохнулась от негодования. И как она посмела оскорбить мои усилия по коллекционированию зажигалок и выращиванию кактусов непродуктивными! Ну да, кроме эстетической радости иной «продукции» мои увлечения мне не доставляют, она права. Что же за хобби такое у моей собеседницы, загорелась я любопытством. И вот что я услышала в ответ.

У Ларисы есть любимейшее занятие, которому она уделяет много времени, и которое доставляет ей огромное удовольствие. Нет, она не коллекционирует марки или старинные монеты, не засушивает гербарии, не выращивает помидоры на подоконнике и не вышивает крестиком – ее привлекают совсем иные материи. И чтобы понять - какие, нам придется совершить небольшое путешествие в прошлое.

У маленькой Лары с детства было много увлечений – музыкой, танцами, стихами, рисованием. Родители гордились талантливым ребенком и с радостью определяли ее в разные кружки и студии. Но время шло, и с возрастом внимание Лары стало фокусироваться на несколько иных предметах. Ее стали привлекать мужчины, но не в тривиальном смысле слова - не как потенциальные возлюбленные, или кандидаты в мужья, например – о замужестве она тогда и не помышляла. Ей была интересна их психология. Она понимала, что мы – прекрасная половина, и они - сильная часть человечества, как они сами себя именовали, значительно отличаемся друг от друга. И дело было не в первичных половых признаках – это, само собой разумеется - а в отношении ко многим фактам и сторонам жизни. Эти странные существа - мальчишки, юноши, почтенные мужи - реагировали совсем по-другому на те же самые явления и события по сравнению с нами – девчонками, девушками, дамами и леди. И ей хотелось понять – как и почему.

Однажды ей попала в руки книга о том, что мужчины – это пришельцы с Марса, а женщины - с Венеры. Книга произвела на Ларису сильное впечатление, и она стала задумываться над тем, каков механизм привлечения внимания этих «марсиан», и как его можно использовать с выгодой для себя. Не будучи альтруисткой, взрослеющая Лара реальную пользу из своего интереса все-таки извлечь намеревалась. В то же время в ней говорил дух исследователя, и ее совершенно не интересовали такие явления, как романтические грезы, любовные переживания и прочие «страдания молодого Вертера». То есть, она понимала, что все вышеперечисленное – неизбежные «аксессуары» отношений с противоположным полом. Но ее эта сторона мало волновала, потому как она точно знала, что она-то, начитанная, неглупая и целеустремленная девушка, на такую удочку, как безумная влюбленность или роковая страсть никогда не попадется.

Лара окончила университет в качестве инженера-химика, по ходу дела продолжая изучение этого человеческого подвида – «homo erectus». Что вообще-то в переводе с латинского означает «человек прямоходящий», но она для себя этот термин определила, исходя из собственного понимания слова «erectus». Молодой специалист со знаниями в области органический химии, она все больше интересовалась той химической реакцией, что происходит в умах и других частях мужского тела, когда внимание этого тела концентрируется на какой-то одной, а то и нескольких «венерианках». Из прочитанной литературы, а также некоторого личного опыта она сделала вывод: тезис о том, что у большинства молодых (и не очень молодых) мужчин «один секс на уме» соответствует действительности. Но это ей представлялось нормальным. Физиологию «марсиан» она уже хорошо изучила. Теперь ей хотелось разобраться в психологических нюансах.

Первый удачный опыт намеренного генерирования интереса к себе (отнюдь не ежеминутного, в этом-то как раз ничего сложного не было, а с далеко идущими последствиями, чего она и добивалась) - со стороны «сильной половины» произошел, когда Лара попала в Италию. Она поехала туда как участник некого международного семинара-тренинга и в первый же день подружилась с соотечественницей, приехавшей в Милан из Петербурга. Лара и Рита поселились в одной комнате студенческого общежития, и обнаружили у себя много общего. Риту тоже интересовали мужчины. Правда, несколько с другой стороны. Что не мешало новым приятельницам проводить вместе все свободное от занятий время.

Как-то они решили осмотреть одну миланскую достопримечательность - старинную церквушку, о которой интересно рассказывалось в путеводителе. К немалому удивлению девушек, никто толком не мог объяснить, как к этой церквушке пройти. Побродив по миланским улицам и так и не отыскав нужное место, они обратились к двум прохожим, которых приняли за местных жителей. Те оказались португальцами, один из которых прекрасно ориентировался в Милане и свободно говорил на нескольких европейских языках. Луис и Риккардо были партнерами по бизнесу, занимались производством обуви и приехали в Милан на выставку.

Рита сразу же стала кокетничать с Луисом, поскольку Риккардо кроме своего родного португальского никаким другим языком не владел. Луис отвечал ей тем же, но, как истинный джентльмен, не обделял вниманием и Ларису. Интернациональная компания неплохо провела время, и перед отъездом португальцев приятельницы обменялись с ними адресами и телефонами. Когда Рита прощалась с Ларисой в Шереметьево после возвращения в Москву, она рассказала, что Луис признался ей в нежных чувствах и хотел непременно встретиться еще.

- Ларка, ты прости, что я не сказала об этом раньше, но я думала, тебе это будет неприятно, - пропела своим мелодичным голоском Рита.
- С чего бы это? – удивилась наша героиня, хотя подобное признание болезненно укололо ее самолюбие. Лара была уверена, что это она нравилась Луису. Впрочем, до него самого ей было мало дела. Скорее, он представлял интерес как один из объектов научного наблюдения. Но слова Риты натолкнули на идею проведения практического эксперимента.
- Ну что ты, Ритуля, ты же знаешь, что мужчины меня интересуют только в одном качестве. Поэтому – совет да любовь! Глядишь, что-то и образуется у тебя с португальским кабальеро, – заверила Лариса новую подругу.

Приехав домой, она сочинила проникновенное письмо Луису, вложила это письмо в конверт вместе с фотографиями, сделанными в Милане, и отправила в Лиссабон. В те времена Интернет еще не был в ходу в России, и фотографировали все обычными «мыльницами», а не цифровыми камерами, но это нисколько не снизило эффекта от задуманной акции. Через неделю Ларин телефон начал трезвонить, раскаляясь от международных звонков. Это Луис звонил каждый день и говорил, что не может забыть дни, проведенные в Милане. Он собирался приехать в Россию и мечтал увидеться со «своей Лаурой». Имя Риты не упоминалось.

Интересно, думала Лара. Или это Ритка насочиняла о своем тайном романе со знойным португальцем, что маловероятно, или я его так завела своим письмом, или ему вообще все равно, с кем водить «шуры-муры». Но если все равно, мог бы кого-нибудь найти и поближе, не обязательно для этого ехать в Россию. Значит, удалось мне задеть какие-то струны в душе португальского «донжуана»!

С Луисом она больше не общалась и не виделась – он стал ей не интересен, но опыт оказался полезным. Она поняла, что «homo erectus» может быть вполне вменяемым, если научиться с ним правильно обходиться.

Следующий опыт взаимодействия с очередным «объектом» произошел в Греции. Лара поехала туда навестить родственницу, которая несколько лет назад обосновалась на древней земле Эллады. Как-то так складывалось, что общение исследовательницы с потенциальными «подопытными кроликами» происходило в основном на нейтральной территории. То есть, она знакомилась не с «аборигенами», так же как в случае с португальцами в Милане, а с пришельцами из других краев. Это придавало своеобразие отношениям и вносило некую поэтическую ноту в последующее развитие сюжета.

На этот раз Лара познакомилась с немцем, отдыхавшим в Салониках от праведных трудов на фармацевтической ниве, которую он возделывал в качестве разработчика новых лекарственных препаратов. Гюнтер был типичным «германцем», одним из тех, кто в незабвенном шпионском сериале описывался словами - «характер нордический, в порочащих связях замечен не был». Впрочем, о связях это так – добавлено для красного словца. Прошлое немца Ларису не волновало. Ей было интересно, сможет ли она как-то воздействовать на него в будущем. У них не было курортного романа в истинном смысле этого слова - в этом и заключался хитрый тактический ход. Роман должен был развиваться в письмах, которые Лара намеревалась отправлять новому знакомцу после расставания. А пока разговоры велись вокруг химических формул и новых достижений в фармакологии, благо оба собеседника были специалистами в этой области. При этом «нордический» темперамент ученого фармаколога весьма способствовал неспешным беседам и общению, градус которого оставался на уровне комнатной температуры. Тем интересней представлялась Ларе задача предстоящего завоевания.

Уже появился Интернет, и Лариса стала одной из первых, кто по праву оценил все достоинства технического новшества. Она теперь могла писать свои письма – а это и стало ее хобби – оперативно, и мгновенно отправляла их в любую точку земного шара. Очень помогало то, что она с детства была способна к языкам, и кроме английского выучила и французский. Гюнтер, с которым общение велось по-английски, должен был стать первой целью и, возможно, жертвой эпистолярного Интернет-натиска. Жертвой скорее в эмоциональном смысле. Намеренно причинять кому-либо вред вовсе не входило в планы человеколюбивой и пытливой Лары.

Вернувшись из Греции, она достала визитку Гюнтера, которую он ей вручил перед отъездом, напечатала в нужной строке электронного письма его адрес, и во Франкфурт через киберпространство полетело тщательно продуманное и выверенное в каждой строчке послание. Оно было полно эпитетов, метафор и прочих стилистических изысков, а также воспоминаний о великолепно проведенном отпуске и о непревзойденном по интеллектуальной насыщенности общении.

Через два месяца интенсивной переписки Лариса получила приглашение приехать в Германию, оплаченный билет и заверения в нешуточно разгоревшейся страсти. Проведя внеочередной отпуск, который совпал с Рождественскими праздниками, в зимнем Франкфурте, получив массу впечатлений и удовольствий, Лара по возвращению домой принялась за разработку стратегии следующей «и-мейл кампании». Теперь ее помыслы были направлены на американский континент. А Гюнтер остался с разбитым сердцем и изрядно истощившимся банковским счетом. Таким вот совсем нетипичным «германцем» оказался, в конечном счете, бедный брошенный фармацевт, думала я, слушая рассказ Лары. Или это она так преуспела в своем необычном хобби, что сумела «развести» (в том числе и в прямом смысле – Гюнтер, уже год живший отдельно от жены, оформил официальный развод) одного из немцев, которые не зря слывут скрягами?